Так озаглавил свои воспоминания Геннадий Иванович Долбилкин, ветеран труда, награжденный медалью «За трудовое отличие».
«Военная обстановка, – пишет он, – стала заметно создавать серьезные затруднения в нормальной работе завода, переключившегося, почти целиком, на производство новых изделий для военной техники. Осложнились снабженческие, производственно-технические, кадровые, особенно социально-бытовые вопросы при 12-часовом рабочем дне.
И как в этих условиях работали цеховые коллективы, как они следовали боевому призыву «Все – для фронта, все – для победы!», какой они вносили вклад в общее дело над врагом, постараюсь рассказать.
Начну, конечно, с мартеновцев, которым с первых дней войны пришлось выплавлять десятки новых марок сталей, не известных до этого нашим работникам ни по технологическим особенностям, ни по другим техническим характеристикам. Скажу, что иногда приходилось что-то делать, как сказали бы музыканты: «играть прямо с листа», то есть выплавлять сталь без периодов освоения новой технологии.
Вспоминается первое испытание – старт в новые дела. Из Москвы приехал главный металлург нашего завода Ф. Н. Склокин и сообщил о том, что вследствие конструкционных недоработок в некоторых типах самолетов спина летчика не защищалась от вражеских пуль, и это приводило к неоправданной гибели людей. Требовалось наладить выплавку на заводе хромистой стали и проката листов с целью изготовления защитных спинок для летчиков в кабину самолетов.
– Вот что, товарищи мартеновцы, – подытожил главный металлург. – Нужна такая сталь, которая гарантировала бы надежную защиту летчика в самолете. Надеюсь, что мы сможем ее изготовить, несмотря на технологическое несоответствие – совершенно ясно, что подобная сталь должна изготовляться в кислых или электропечах, а не в мартене…
Посовещались, наметили план действий, каждому рабочему объяснили, что от него требуется. В результате задача была решена, но, должен сказать, не без значительных трудностей. Кулебакский металлургический завод одним из первых предприятий в стране освоил изготовление этих спинок, что, безусловно, являлось хорошим стартом. Вопреки новым осложнениям люди огненной профессии варили добротную сталь, помогал многолетний опыт. Многих мартеновцев называли «чародеями» сталеварения.
Взять хотя бы еще один эпизод находчивости мартеновцев в трудные военные годы. Чугунно-литейный цех получил задание на отливку корпусов для снарядов из ковкого чугуна в электропечи. Однако создался перебой в снабжении завода чугуном. Как быть? Заказ для фронта срывать нельзя.
– Мужики, как хотите, а чугун отливайте! – кратко высказался главный инженер завода А. Ф. Аверин.
Чугун, как известно, выплавляется в доменной, а не в мартеновской печи, но в виду крайней необходимости снова требовался риск. Провели соответствующую подготовку агрегатов. Выбрали печь № 1, хорошо ее заправили, то есть подновили наварку откосов, подины и других участков. Литейную канаву освободили от изложниц и поддонов, устлали песком, как на разливном дворе доменного цеха. Рассчитали потребное количество шихтовых материалов, древесного угля и др. Завалили все это в несколько приемов в печь и начали плавить. Некоторые из руководителей сомневались в успешном исходе этого процесса, но чугун был получен. По химсоставу он несколько отличался от стандарта, но соответствовал условиям отливки корпусов и был, в общем, не плохого качества.
Слаженно работали листопрокатчики. Несмотря на то, что их агрегаты были приспособлены больше для проката листов из обыкновенной мягкой углеродистой стали малых толщин, большой производственный опыт, сноровка, находчивость, хорошая организованность помогали им выполнять и перевыполнять задания по прокату более толстых и крепких бронелистов. Большую работу выполняли сортопрокатчики. Они впервые изготавливали такое сложное по профилю изделие, как балка носа танка Т-34. С каким удивлением смотрели представители наркомата танкостроения на ползущую по рольгангу готовую рогатую деталь…
Нельзя не сказать добрых слов в адрес работников термического цеха, которые из бронелистов проката своего завода раскраивали и вырезали детали, после чего сваривали из них корпуса танков Т-60.
Добрую славу завоевали чугунолитейщики. В труднейших условиях работы трехтонной электропечи, при завалке шихты почти вдвое большего расчетного тоннажа, при недостаточной грузоподъемности электрокрана, единственного на этом сложном технологическом участке, люди отливали тяжелые стальные башни танка Т-34. При постоянном риске поломки оборудования был установлен постоянный, ежечасный контроль за его состоянием. В случае надобности для быстрой замены изношенных узлов и деталей всегда были приготовлены новые узлы и новые детали.
Что сказать о бандажепрокатчиках? Они ковали и прокатывали кольца значительно больших диаметров, чем прежде для заготовок подбашенных шестерен танков Т-34, для тяжелых танков «КВ», «ИС» и для другой военной техники. Приходилось удивляться, как легко с этими тяжеленными «баранками», диаметром более 2-х метров, при отсутствии грузоподъемных механизмов, вручную управлялись цеховики на участке сдачи и приемки продукции, которые работали к тому же подчас на пустой желудок.
Можно было бы приводить много примеров работы отдельных людей, бригад на других участках, и все говорило бы об огромном патриотическом подъеме, а самоотверженном труде бойцов тыла. Казалось, что были просто забыты или сознательно исключены из лексикона выражения «не могу», «не знаю», «не моя обязанность»…
На смену ушедшим на фронт мужчинам пришли женщины, молодежь. Вот, например, Хомутова Даша – сама подала заявление в отделе кадров на перевод в канавщицы мартеновского цеха, хотя ее всерьез отговаривали, мол, мужская работа, вредная для женщин. Едва успеет электрокран отнести изложницы, слитки, как в канаву, еще отдающую жаром, спускается канавщица. Она очищает дорожки поддона, укладывает в них огнеупорный кирпич. Быстрота, ловкость, наметанный глаз – профессиональные качества наборщика канавы. Маленькая, чуть заметная трещина, некачественная пробка стакана – тонны упущенного металла, потерянное время.
В копровом цехе на сортировке шихты большой известностью пользовалась 56-летняя Ф. И. Гришечкина. Никто не принуждал ее работать по 12 часов в сутки. Возраст, состояние здоровья давали ей право ограничить рабочий день восемью часами, однако она зачастую перевыполняла план за смену, а, придя домой, брала в руки спицы и начинала вязать варежки и носки для солдат фронта.
16-летняя Бокова Маша – за короткий срок стала примерной сверловщицей на большом станке. Через две недели практики работала не хуже ее наставника, опытного сверловщика…».