Тамара Орлова-Личнова: «Я до сих пор помню страшный гул самолетов»
— В годы войны мы жили на улице Красная площадь в доме №13: мама, папа, бабушка, дедушка, дядя Серёжа. Дядю в 1939 году забрали в армию, из армии — на фронт, где и погиб в 1943-м.
Летом 1941-го папу призвали на войну. Из тех лет запомнилась чёрная «тарелка» радио, из которой доносились время от времени жёсткие слова: «Воздушная тревога!», а немного погодя слышался страшный гул самолётов, которые летели бомбить Горький. Когда объявляли воздушную тревогу, мама брала меня, и мы бежали прятаться в парк. Там были вырыты «щели». В них прятались жители улиц 1-я и 2-я Рудная, Ленина и других. Мы сидели там, пока не закончится тревога. Здесь были только матери с детьми.
Во время войны жить было очень трудно. Спасало семью то, что наш дедушка был рыбаком. Он ловил рыбу на Запасном пруду. А ещё перед войной дед закупил много соли. Они с моей мамой ходили за реку в д. Ляхи, меняли эту соль на хлеб и пшено. До сих пор помню вкус этой пшённой каши и люблю её.
Помню госпиталь в ДК имени Лепсе. Там работала моя мама, её сестра и наши соседи: Зинаида Николаевна Брюнчугина, Тамара Титкова и другие. Вечером, после работы на заводе, они приходили в госпиталь, помогали писать письма, ухаживали за ранеными. Я запомнила, что весь зал был заставлен кроватями.
Был один тяжелораненый, который попросил мою маму: «Аня, похлопочи, чтобы твою дочь (т.е. меня) пропустили ко мне». У него в Минске погибла семья — жена, четырёхлетняя дочь. Вечером мы с мамой пришли. До сих пор помню, как он целовал меня и горько плакал. Плакали все: раненые, мама, я, медсёстры, врачи. Все стали давать мне сахар, галеты, печенье. А мужчина нарисовал мне цветы. Долго хранила я этот рисунок.
Через некоторое время он умер. Его похоронили на кладбище, где теперь площадь Октябрьской революции. Потом перезахоронили на Северном кладбище. Родители пытались найти его родственников, но так и не нашли. Ещё помню, что госпиталь был в посёлке Шиморское.
До войны папа работал фотографом в детском секторе ДК имени Лепсе, вёл фотокружок, после войны — директором пионерского лагеря на Курихе. В 1951 году был начальником пионерского лагеря на Лысой горе.
В июне 1947 года я вместе с папой и другими ребятишками детского сектора поехала на экскурсию в Муром. От Досчатого до Мурома плыли на катере. В Муроме стали подниматься в гору, кто-то из ребят крикнул: «Смотрите — немцы!». И действительно, на высоком берегу Оки сидели пленные немцы. Их охраняли наши солдаты с автоматами. Как нам сказали, их привезли строить какую-то фабрику. Что тут началось! В немцев полетели камни, палки, все, что под руку попадалось. Вместе с нами в немцев бросали палки и женщины. Потом нас, детей, еле успокоили.
В день, когда закончилась война, было тепло. Много народу собралось рядом с нашим домом на Красной площади. Все плакали, целовались, обнимались. Потом стали подходить колонны с ВМЗ, ДРО. Помню митинг около ДК имени Лепсе. Взрослые говорили так: «Считай, вся Выкса была здесь».
Часто я с мамой ходила за «десятый магазин». Там проходила узкоколейка на Досчатое. Сюда приезжали вагоны с ранеными. Народу здесь всегда было очень много. Но наш папа пришёл с войны только в сентябре 1946 года.
Фото из семейного архива Тамары Орловой-Личновой
Елена Липатова
Газета «Выксунский рабочий» от 23.03.2018
Красный галстук — на всю жизнь
Когда третьеклассника Кирюшу принимали в пионеры, красный галстук ему повязал Вениамин Васильевич Личнов — его дед. Сам Вениамин Васильевич вступил в пионеры в 1922 году. А в следующем году его уже приняли в комсомол.
Потомственный рабочий, он начал трудиться на металлургическом заводе, но никогда не забывал о своей пионерской организации. Встречался с пионерами, помогал организовывать викторины, походы. Видимо, поэтому скоро его направили на работу в детский сектор Дворца культуры. Четверть века он возглавлял его. Затем был начальником пионерского лагеря.
Сейчас Вениамин Васильевич на пенсии, но работу с подрастающим поколением не оставляет. Как прежде, молод душой ветеран, и, как прежде, пламенеет на его груди красный галстук.
М. Пименов, Выкса
Газета «?»
Стена памяти: Вениамин Васильевич Личнов и Сергей Ионов
О своих отце и дяде «ВР» рассказала Тамара Вениаминовна Орлова.
Её отец, Вениамин Васильевич Личнов, родился в 1908 году в Москве, но в 1927-м семья переехала в Выксу и позже поселилась на Красной площади. Там же, в доме №14, жил дядя Тамары Орловой, Сергей Дмитриевич Ионов, родившийся в Выксе в 1921 году.
В 1941-м Вениамина Личнова призвали на фронт, он попал в химические войска, домой вернулся только в 1946 году. Награждён орденом Отечественной войны II степени.
По-иному сложилась судьба Сергея Ионова. Он окончил 10 классов школы №3 и в следующем году, 1939-м, был призван в армию. Отучился в лётном училище и в конце 1941-го попал на фронт. А в 1942-м служил механиком по вооружению 521-го истребительного авиаполка. Награждён медалью «За боевые заслуги»: «За время службы в полку обслуживаемые им самолёты не имеют ни одной задержки выхода на боевое задание. Установленным им вооружением сбито пять самолётов противника. Со своей работой механика по вооружению справлялся хорошо, дисциплинирован и выдержан. Среди товарищей пользовался деловым авторитетом, общителен. В любую минуту, если потребуется Родине, готов идти на самопожертвование». Слова из наградного листа оказались пророческими.
9 августа 1943 года Сергей Ионов, к тому времени лётчик 896-го истребительного авиаполка 286-й истребительной авиадивизии, вылетел на боевое задание под Орлом… И не вернулся.
Позже к его родным придёт сослуживец-земляк и расскажет, как восемь советских самолётов бомбили немецкий состав. Как самолёт Сергея подбили и, чтобы не сдаваться в плен, он направил горящую машину прямо в расположение врага…
Вениамин Личнов после войны работал в детском секторе ДК им. Лепсе, в летних лагерях в посёлке Куриха и на Лысой горе, а на пенсии трудился на ВМЗ. Умер в 1993 году. Сергей Ионов признан пропавшим без вести. Так по-разному закончилась история двух человек, связанных семейными узами, в жизнь которых вмешалась война.
Полина Артамонова